Мы пишем-пишем)))
читать дальше
Я встречаю их под низким серым небом Лондона, на узкой улочке, носящей название Прямой.
Пожалуй, именно сегодня меня преследует особенная скука. Все бумажные дела сделаны, переговоры с нужными людьми проведены, важные мероприятия одарены моим вниманием. Нередко кажется, что жизнь проплывает мимо, что мне чего-то не хватает… Если у меня и были какие мечты, то после войны все они исчезли без следа. Тики Микк, удовольствия Ноя, испарился, как неуловимый эфир.
– Папа, смотри! Как тебе эта шкатулка?
Сам не понимаю, почему поворачиваюсь на детский возглас. Возможно, потому, что он необычайно яркий для моего бесцветного мира… Я смотрю на девочку и глупо улыбаюсь. Кто бы мог подумать, я люблю детей… Румяная, светловолосая малютка. Чудный ребенок.
– Слишком пестрая. Не думаю, что ей понравится. Как насчет вон той? – только сейчас я замечаю мужчину, сопровождающего очаровательную крошку. Почему я не сделал этого раньше, хотя и должен был?..
Ведь я знаю его. Точнее, знал его прежнего.
Иссиня черные волосы стали короче, и теперь собраны в аккуратный хвост. На лице нет ни обычного презрения ко всему сущему, ни холодной усмешки. Удивительно, но он даже улыбается этой девочке. Мной овладевает странное чувство. Я не могу отвести от него глаз.
Куда, черт возьми, пропал тот ненормальный мечник, что безрассудно бежал на меня, размахивая своей сабелькой?..
– Мне нравится, папа! – девочка звонко смеется, приподнимается на цыпочках и легонько целует в щеку покорно наклонившегося к ней мужчину. – Пойдем покупать?
Должно быть, я ослышался. Не могла же она действительно назвать его отцом? Ребенку на вид лет десять, и Канда Юу был слишком молод, когда она родилась. Впрочем, это не главное.
Я встряхиваю головой, отгоняя ненужные мысли. Кажется, я, наконец, нашел того, кто способен вновь наполнить мой мир красками. Я не верю, что подобные встречи случайны. В мире ничего не происходит просто так.
Тем временем они выходят из лавочки – отец и дочь – держась за руки. Меня не замечают, хоть я и подбираюсь достаточно близко.
Канда Юу, ты стал таким опрометчивым...
Я сопровождаю их до маленького цветочного магазина на соседней улице. Сначала думаю, что они собираются купить к подарку еще и цветов. Но все оказывается несколько иначе – по-видимому, дом принадлежит им. Я прислоняюсь к холодной каменной стене соседнего здания, наблюдая за тем, что творится за стеклянной витриной. Но вижу лишь девочку, дочку Канды. Она порхает посреди салона, будто маленькая птичка. В голову мне приходит мысль, что скромное серое платье вовсе не убавляет ее красоты, а напротив – подчеркивает ее.
Я буквально упиваюсь вновь проснувшимся любопытством. Встретить бывшего врага вместе с очаровательным ребенком… По-моему, я обнаружил как раз то, что так долго искал. Неподдельный интерес.
Отбросив все сомнения, я захожу в магазинчик. Дверь, открываясь, задевает изящный колокольчик, и на несколько мгновений мир вокруг заполняется мелодичным звоном.
Даже если Канда сейчас увидит меня… Что он сделает? Сорвет со стены садовую лопаточку и ринется в бой? Вот уж вряд ли. Бывший экзорцист, вероятно, изменился слишком сильно. К тому же, я пришел с миром.
– Господину нужна помощь? – в ту же секунду рядом со мной оказывается прелестное создание.
– А справишься? – хитро прищуриваюсь я, и получаю милую улыбку в ответ.
– Господин может не сомневаться. Я хорошо разбираюсь в цветах.
– В таком случае, я бы хотел чего-нибудь особенного, яркого…
– У нас есть новый сорт голландских роз. Они очень красивы, господин.
Она ведет меня к большому вазону у стены с насыщено-бордовыми цветами. Уж не знаю почему, но они отчетливо напоминают мне Канду. Наверное, потому, что я думал о нем минуту назад…
– Можете собрать мне букет из двадцати роз? – спрашиваю я.
– Конечно, господин, – девочка кивает в ответ и принимает обворожительно сосредоточенный вид.
Я смотрю, как ее маленькие пальчики бережно вынимают розы, одну за другой. Думаю, букет, сотворенный с такой любовью будет стоять дольше, чем обычный.
– И все же, я удивлен, – говорю я. – Столь юное создание… Помогаете родителям?
– Нет, господин, я сирота, – она отвечает с едва заметной грустью. – Но господин Канда мне как отец. Он взял меня к себе и заботится обо мне.
– И воспитывает вас один?
– Да, господин Канда не женат. Ваш букет…
Я выхожу из цветочного салона, улыбаясь. Любопытно. Определенно, весьма любопытно…
***
От откровенного, алчного желания в его взгляде подкашиваются ноги. Он отступает к стене, не сводя с меня глаз. Ощущение опасности заставляет мою кровь вскипать. Я делаю шаг вперед. Он вздрагивает, подбирается, готовый броситься на меня.
– Боишься меня, мальчик?
Поздно сопротивляться, сам пришел. Ловушка захлопнулась, и мой маленький змееныш у меня в руках. Крутится, шипит, пытается вырваться… А целоваться не умеет совершенно. И краснеет как девица.
Раздвигаю его губы пальцами, и он тут же обхватывает один и начинает посасывать. Ну и кто только что «не хотел»? Неужели это был ты, Юу?
Хватаю его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и медленно провожу рукой по тонкой шее, по вздрагивающему кадыку. Он втягивает воздух сквозь зубы, но не произносит ни слова. Такой упрямый, мой мальчик.
Его кожа на вкус сладкая. Я не могу оторваться от нее, кусаю, целую, облизываю. Он дергается, словно от удара током. Пытается сопротивляться, хотя мы оба понимаем, чего он жаждет…
Не выдерживает, разворачивается ко мне спиной, упирается руками в стену. Волосы занавешивают лицо. Я знаю, он не желает, чтобы я видел, как он краснеет, закусывает губу и от удовольствия прикрывает глаза. А ведь сам выгибается и насаживается на меня сильнее. Отдается, как продажная девка…
Его руки скользят по гладкому кафелю, и он уже не может держаться на ногах. Я подхватываю его за талию, в последний раз дергаю на себя…
…И просыпаюсь.
***
– Твою мать…
А вот это уже серьезно. Что-то я не припомню ни единого эротического сна за всю жизнь. С подобными желаниями я предпочитал иметь дело в реальном мире. По возможности, в обществе красивых представительниц женского пола. Теперь же, мало того, что захотелось заполучить мальчишку… Я не настолько глуп, чтобы не понять: заставить вредного японца переспать со мной, да еще и добровольно, да еще и с романтикой – невозможно.
Ха, совсем свихнулся, романтику ему подавай… Что, одного траха тебе уже мало, Тики Микк?
Я переворачиваюсь на бок, нахожу на прикроватном столике плитку шоколада. Упаковка приятно шелестит в пальцах, и вот уже немаленький кусок шоколада тает во рту. Впрочем, думаю, ему далеко до сладости кожи Канды Юу.
Доев шоколад, я встаю с постели и с удовольствием потягиваюсь. Мой взгляд натыкается на цветы в углу. Бордовые розы… Медленно подхожу и вытягиваю из букета одну. Целую нежные лепестки, представляя, что касаюсь губами шеи моего японца. Канда…
От осознания того, чем занимаюсь, я хохочу во все горло. Он будет принадлежать мне. Я клянусь сам себе, что добьюсь его.
Впервые за долгое время я чувствую в себе желание жить.
Следующим утром я занимаю наблюдательный пост за углом таверны через улицу от цветочного магазина. Они появляются часов в десять. По-видимому, Канда провожает свою дочь в школу. В голову приходит странная мысль, о том, что бывший экзорцист беспокоится о своем ребенке куда сильнее нормального родителя. Отцовский комплекс, что ли?..
Задумавшись, ковыряю носком туфли грязь у обочины. Идти на встречу к парочке что-то сразу расхотелось. Догадываюсь, как отреагирует на мое появление Канда, какими взглядом будет смотреть. Но, с другой стороны, прекрасно понимаю, что просто так он ко мне в постель не прыгнет. Глубоко вздохнув, встаю на пути Канды и его дочери в тот самый момент, когда они почти поравнялись со мной.
– Господин, доброго утра! – мгновенно реагирует малышка, радостно улыбнувшись и присев передо мной в реверансе. – Как ваши розы?
– О, замечательно! Передавали тебе привет.
– Правда? – в ее голосе неподдельное восхищение.
– Конечно. Они так по тебе скучают…
– ТЫ!
Создается ощущение, что воздух вокруг застывает. Мне кажется, что я перенесся в те времена, когда в Эдо столкнулся с мрачным экзорцистом, размахивающим катаной. Я и тогда посчитал его невероятно привлекательным. С трудом сдерживал себя, чтобы не огреть чем-нибудь тяжелым по голове и не утащить в темный уголок подальше от чужих глаз. Впрочем, сейчас он не менее прекрасен. Злые глаза, сжатые в тонкую линию губы, напряженное, как перед прыжком, тело… О да, это тело, что безумно изгибалось в моем сне…
– Но ты же… – видимо, он до сих пор не может поверить, что я стою перед ним.
– Отец? – с беспокойством спрашивает девочка. Она переводит взгляд с меня на него, и не понимает происходящего. А Канда, кажется, очнулся и вспомнил, что у него есть дочь.
– Анна, – он опускается перед ней на одно колено. – Дойдешь сама. Встретимся вечером.
– Все будет хорошо, папа?
– Конечно, – на его губах появляется сдержанная улыбка.
Мы смотрим друг на друга. Долго, изучающее. Я откровенно любуюсь его глазами, а Канда, судя по всему, пытается свыкнуться с мыслью, что я жив и нападать не собираюсь.
– Я думал, ты давно мертв, – наконец, говорит он.
– Как видишь,– пожимаю плечами. – Твой гениальный план по умерщвлению меня любимого не удался.
– Ты сорвался со скалы…
– Ну а ты мне в этом основательно помог, – медовым голосом отвечаю я.
– Не имеет никакого значения, жив ты или мертв. Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Сунешься к моей семье – убью, – он произносит это тихо, но отчетливо.
– Что, подпихнешь к очередному утесу своим очередным Мугеном?
– Если надо будет, на куски порежу,– он слишком спокоен. Где бурлящие через край эмоции, шипение сквозь стиснутые зубы и ненависть в глазах?! Нет, так не пойдет…
– Ну, коне-ечно, – тяну я. – Тебе насадить человека на клинок – это как шаг сделать, да? И чем ты отличаешься от меня? Такой же убийца…
Хорошая реакция и постоянные тренировки спасают меня от сломанного носа. Я перехватываю его руку за мгновение до неминуемого удара и отточенным движением завожу ему за спину. Он почти не сопротивляется. Секунда – и вот он уже в моих объятьях. Натянут как струна, но не вырывается. Молодец, мальчик…
– Ты посмотри вокруг,– шепчу я ему на ухо. – Все эти люди не догадываются, что своей спокойной жизнью они обязаны тебе. Для них ты такой же, как все. Они не знают, какой ты особенный. А я знаю. Я помню, как ты дрался со мной за свободу этого мира.
– Отпусти,– негромко, но четко говорит Канда.
Я понимаю, что теряю голову. От него одуряюще пахнет цветами. Едва не касаясь губами его уха, выдыхаю:
– Ты считаешь, я остался таким же, как и пять лет назад? Думаешь, я побегу к Графу, если он воскреснет, и так же верно буду служить ему?
– Почти не сомневаюсь.
– Ошибаешься. Я не хочу в тот мир, где я жил в руинах. Здесь мне нравится куда больше, – я поддеваю языком маленькую прядку волос, выбившуюся у него их хвоста.
Едва сдерживаю рвущиеся наружу желания.
– Между прочим, у меня к тебе есть деловое предложение.
И с осторожность выпускаю его, молниеносно отскакивая подальше. Да, надежды на то, что он не заметил моего странного поведения, почти нет. Впрочем, внешне он остается спокоен.
– Предложение? – недоуменно переспрашивает он.
– Да. И я думаю, тебе оно придется по вкусу.
Спокойнее, Тики, спокойнее. Дыши ровнее. И никакого румянца!
– Может быть, – задумчиво произносит Канда.
– Я буду ждать тебя в восемь, в ресторане, на два квартала южнее твоего магазина.
Не дожидаясь его ответа, я разворачиваюсь и ухожу, не оглядываясь.